Лев Додин давно не высказывался так красиво, жестко и лаконично одновременно. Ни единой бытовой интонации, ни одной лишней детали реквизита на сцену не проникло. История смертельного противостояния страстной, горячей юности и сокрушительной государственной машины разыгрывается в закатном полумраке практически пустого пространства: художник Александр Боровский придумал отменный ход − громоздкие столы, а также иные необходимые детали обстановки эффектно выносятся на сцену шестеркой секьюрити ровно на то время, пока того требует сюжет. Додину нужно показать мертвый по сути и красивейший по форме номенклатурный театр − он ему гораздо важнее, чем сентиментальная история любви бесприданницы и мальчика-мажора

У Фердинанда и Луизы пути к финалу разные: герой Козловского терзается ревностью и страстью, суетясь и совершая один прокол за другим, героиня Боярской буквально с первых мгновений прозревает, принимает условия игры и шагает в пространство трагедии с той удивительно спокойной верой и решимостью, с какой героиня исторического мифа Жанна д’Арк, очевидно, отправлялась на костер. Ее диалоги с президентом и леди Мильфорд предъявляют публике подлинную трагическую героиню − ту, что казалась достоянием лишь истории театра. И этот итог не менее важен, чем воплощенная по всем правилам высокого искусства режиссерская идея, что государству нужны исключительно юные плебеи, а не герои.

Жанна Зарецкая, журнал «Афиша»

Тема государственных интересов, во имя которых перемалываются людские жизни, – одна из важнейших для Льва Додина. Взяв раннюю трагедию Шиллера, режиссер сместил акценты: не парочка высокопоставленных злодеев губит юных влюбленных, но вся госмашина работает против любви двоих и… терпит поражение. Человеческий фактор в очередной раз оказывается неучтенной помехой. Не прибегая ни к каким лобовым методам насильственного «осовременивания» классики, Додин возвращает тексту трагедии современное дыхание.

Спектакль «Коварство и любовь» в МДТ выстроен режиссером с тщательностью шахматной партии – лаконично и остроумно.

Ольга Егошина, «Новые Известия»

Режиссер острым, не знающим сострадания скальпелем анатомирует эмоции и поступки, наглядно показывая, как неотвратимо нанизываются звенья цепи зла, как легко любовь при первом же испытании оборачивается мучительством, как хорошие люди в охотку, сразу, наотмашь верят клевете. И еще то, как отец с сыном могут быть абсолютно чужими, вообще разной группы крови…

Дмитрий Циликин, газета «Деловой Петербург»